среда, 6 сентября 2017 г.

Причина хорошего Кино СССР - Борис Павленок.


"Рентабельность советского кинематографа составляла 900% в год"


ФОТО: РГАКФД\РОСИНФОРМ
       75 лет назад, в марте 1928 года, Сергей Эйзенштейн, Григорий Александров, Сергей Юткевич, Всеволод Пудовкин и другие кинорежиссеры направили в адрес I Всесоюзного совещания по вопросам кино письмо с просьбой организовать при Агитпропе ЦК ВКП(б) орган для идеологического руководства кино. 
Как партия и правительство управляли кинопроцессом в последние годы советской власти, обозревателю "Власти" Евгению Жирнову рассказал бывший зампред Госкино СССР Борис Павленок.

       — Борис Владимирович, вы один из немногих людей, о которых почти 20 лет после их отставки пишут так много и так плохо. Вы запрещали актерам играть, а режиссерам снимать, вы уродовали и отправляли на полку картины. Вы действительно были главным партийным цензором в киноискусстве?
       
— Я и сам удивляюсь, какую оставил о себе долгую память. А на тех, кто рассказывает обо мне разные небылицы, я не обижаюсь. В год я вел производство 150 картин, а это минимум столько же конфликтов. Практически я выполнял продюсерскую работу — читал все сценарии, которые запускались в производство и которые отвергались, принимал решения. А продюсер хорошим для всех не бывает. Кто-то, как ни старайся, обязательно остается обиженным.
       
ФОТО: РГАКФД\РОСИНФОРМ

Сергей Эйзенштейн, гениальный киноноватор,
готовый, если надо, сам лечь под камеру
"'Пиратов ХХ века' я заставил снимать силой" 


— Вы ведь не кинематографист, что называется, с младых ногтей?
      
 — Я никогда не собирался работать в кино. Работал в Минске редактором газеты "Советская Беларусь". Однажды секретарь республиканского ЦК Василий Филимонович Шауро звонит мне: "Вас утвердили председателем Белгоскино". Проработал в Белгоскино семь лет. А в 1970 году меня вызвали в Москву к Шауро — он к тому времени стал заведующим отделом культуры ЦК КПСС — и назначили начальником Главного управления художественной кинематографии и членом коллегии Госкино.

Я достаточно быстро почувствовал, что такое столичный мир кино. Режиссер Эмиль Лотяну при съемках картины "Лаутары" перерасходовал 150 тыс. рублей. Я дал указание прокату оплатить фильм не по сметной, а по фактической стоимости. Так на меня тут же сотрудник Госкино написал заявление с обвинениями в антипартийной деятельности. Хорошо, председатель Госкино Алексей Романов был добрый человек, при мне порвал эту бумагу. А в 1972 году Романова от нас забрали и председателем Госкино утвердили Филиппа Ермаша. Он назначил меня заместителем — производство фильмов, ответственность за качество художественных фильмов, финансы и учет. Так что я стал отвечать за весь цикл производства и проката фильмов.

      — И что представлял собой этот цикл?

      — Предварительная работа проходила на студиях. Нам присылали сценарии с заключениями студии, предложения о составе съемочной группы и смете картины. Я читал абсолютно все сценарии. Можно было, конечно, перепоручить это кому-нибудь другому, но я знал, что бы впоследствии ни случилось, отвечать придется мне, и потому всегда вел картину от начала и до конца. Прочитав, беседовал с режиссерами. Я искал в сценарии профессионализм, выстроенность, сюжетную понятность. Спрашиваешь иногда у режиссера: "А про что у тебя кино? В двух фразах". Он начинает долго-долго рассказывать. Тогда понятно, что он еще не знает, о чем будет фильм. "Тогда еще надо подумать",— говорю. Некоторые смеялись и уходили думать, другие обижались.

     — А после изучения сценариев?
ФОТО: РГАКФД\РОСИНФОРМ

      — Нашей задачей было составить тематический план. Почему-то все его проклинали. Нас упрекали в том, что мы якобы совершаем насилие над волей художников. А мы хотели, чтобы кинематограф был всеохватным. Чтобы были не только лирические фильмы, но и исторические. Чтобы были фильмы военной тематики. Чтобы это был многожанровый кинематограф. Особое внимание уделяли комедиям, семейным фильмам. Это то, что зритель всегда принимал на ура.

— Вы могли и не включить картину в годовой план?

— Бывало, что в текущем году фильм в план не включали из-за того, что был перебор с картинами такого типа. Хотя всякое случалось. Помню, студия имени Довженко и "Ленфильм" прислали два абсолютно одинаковых сценария о шахтерах. Я стоял насмерть, доказывая, что нельзя запускать в производство оба фильма. Поехал на "Ленфильм", объяснял, что такую же "серятину" мы уже снимаем — украинцы настояли. Но они упорствовали. Вернулся, посоветовались и махнули рукой. Но картину смотреть никто не стал. А какие-то картины мы просто волевым порядком включали в план студий. "Пиратов ХХ века" я силой заставил снимать, потому что нужно было зрительское кино, дающее кассовые сборы.
      
 "Кинематограф был абсолютно рыночной структурой" 

      — Главной целью было извлечение прибыли?

     — Пополнение бюджета. Кинематограф был абсолютно рыночной и прибыльной структурой. Получив темплан, я шел в Госплан, а потом в Минфин и выбивал лимит на производство фильмов. Нас всегда выручал министр финансов Василий Федорович Гарбузов. Он был большим любителем кино. Когда он смотрел комедии, с ним в одном ряду сидеть было нельзя: все кресла тряслись. И если возникали сложности, он безоговорочно решал вопрос. Обычно мы получали до 100 млн рублей в год. Это было разрешение банку дать нам ссуду. Мы должны были их освоить и погасить банковский кредит. Студии продавали фильмы прокату (другой структуре Госкино), прокат продавал кинотеатрам, и деньги, полученные от сборов за билеты, мы возвращали в банк.

 — А сколько возвращалось?
ФОТО: РГАКФД\РОСИНФОРМ

Экспериментаторство в конце концов
пошло вразрез с генеральной линией,
и самой большой наградой
для создателя "Броненосца 'Потемкина'"
оказалось место на Новодевичьем

— Касса нам давала примерно 1 млрд рублей.


— Действительно?

      — Рентабельность советского кинематографа составляла 900% в год. Мы когда-то ставили с американцами "Синюю птицу", и у меня для журнала Variety брали интервью. Я им говорю, что кинотеатры в СССР посещают 4 млрд зрителей в год. Они переспросили. Я снова: 4 млрд. Они попросили написать на бумаге, пересчитали нули и все-таки написали в журнале 1 млрд. Средняя цена билета была 22,5 копейки, вот и получались сборы 1 млрд рублей со всей киносети. Этого хватало, чтобы вернуть кредит, вести производство, оплачивать тиражи фильмов. Примерно 550-570 тыс. забирали у нас в виде налогов. Оставшегося хватало, чтобы делать такие картины, как "Война и мир" или эпопею "Освобождение", чтобы у нас с 1976 года ежегодно было 30 режиссерских дебютов. 
Мы создали на "Мосфильме" объединение "Дебют", условием работы в котором было: ставьте что хотите, снимайте как хотите, выход на экран зависит от проката — купит или не купит. Но мы платили всему творческому составу повышенные ставки, чтобы они не были ущемлены по сравнению с теми, кто работает в "большом кино".

       — Блестящие результаты повторялись из года в год?

      — В среднем, чтобы фильм оправдывал себя, нужно было, чтобы его посмотрело 17 млн зрителей. Но далеко не все эту цифру вытягивали. Василий Шукшин снимал один в один, как снайпер: ни одного лишнего съемочного дня, ни одного попусту потраченного метра пленки. У него "Калина красная" стоила — сколько лет прошло, но я хорошо помню — 289 тыс. рублей, и посмотрело ее 140 млн человек. В то время как какая-нибудь "Севастопольская эпопея", которую посмотрело — я помню тоже — 1,5 млн человек, стоила 1,5 млн рублей.

ФОТО: РГАКФД\РОСИНФОРМ

Григорий Александров подписав письмо
о партийном руководстве,
из ассистентов Эйзенштейна выбился
в классики советской музыкальной комедии
стал самым выездным советским режиссером,
коллекционером антиквариата и бонвиваном

       И чтобы поправить дела, мы, как у нас говорилось, "приглашали Брижит Бардо". Это нормальный продюсерский ход. Неважно, где я беру деньги, главное — рассчитаться с долгами и получить кредит на следующий год. Иногда звонил Ермашу управляющий Госбанком и говорил: "Слушай, купи какую-нибудь 'Есению', у меня касса пустая". Покупали индийские мелодрамы, бросали в кинотеатры большой тираж и наполняли бюджет.


— Но не все режиссеры могут снимать зрительское кино.

— Давным-давно известно, что в искусстве есть две тенденции: одна — искусство для зрителя, а другая — искусство для развития искусства. И фильмы, которые обогащали кинематограф, как правило, зрительским интересом не пользовались. Но на них мы тоже находили деньги. Такой случай был у нас с Андреем Тарковским. 
Он полностью снял "Сталкера" — 7,5 тыс. м полезного материала, а потом весь материал забраковал — все в корзину: операторский брак. Но снимал Георгий Рерберг, который был у Тарковского оператором на "Зеркале". Он брака не мог допустить, Рерберг и брак — понятия несовместимые. Тем более что Тарковский у него все до последнего кадра принял. 

Собрались, стали думать, что делать, и решили дать Андрею снять фильм заново. Опять выделили деньги, достали пленку "Кодак", которая была колоссальным дефицитом. Саша Княжинский пришел оператором, и фильм сняли по второму кругу. Но зритель принимал "Сталкера" трудно. Нам говорили, что мы недостаточно популяризируем фильмы Тарковского, мало их показываем. Но мы печатали по заявкам кинотеатров столько копий, сколько просили.
       
ФОТО: РГАКФД\РОСИНФОРМ
"Хуже всего, когда начинается 'русское кино'" 

— А перед сдачей фильма в прокат проходила его приемка в Госкино?

— Конечно. Сначала режиссер обсуждал фильм с нашим редактором, и они решали, не нужно ли чего улучшить. Все изменения вносились только при условии полного и добровольного согласия. Потом картину смотрели мы с мудрецами из аппарата Госкино, и тоже обсуждали. И когда ребята начинали сильно умствовать, я говорил: "Давайте оставим что-нибудь кинокритикам, давайте говорить только о самом необходимом. Что необходимо совершенно точно поправить в картине? Что мешает ее смотреть?"

      Помню, привезли сдавать с Казахской киностудии картину "Транссибирский экспресс". В числе ее авторов был Никита Михалков. Смотрим, а кино не складывается. Сели у меня в кабинете режиссер Даль Орлов, кто-то из редакторов. И начали придумывать — материал-то снят хороший. Выстроили поэпизодник. Режиссер поехал на студию и сложил хорошую картину.

       — Насколько я знаю, сдача была самой конфликтной частью процесса кинопроизводства?

       — Не всегда. Помню случай, когда очень интересный режиссер со студии Довженко Леня Осыка сдавал картину. Вместо одной серии сделал две. А я всегда на сдаче фильма сидел с режиссером за пультом. И Леня во время сдачи заснул на собственном фильме, настолько это было "интересное" кино. Так что в споры о качестве фильма он после этого не вступал.

       А в общем-то ссор хватало. Меня не так давно удивил Алексей Герман: мол, я говорил, что его картина увидит свет только через мой труп. Во-первых, я никогда так дешево не ценил свою жизнь, а во-вторых, это вообще не в моей манере. Но с ним я действительно однажды крупно поссорился. Я посмотрел "Мой друг Иван Лапшин" и понял, что это прекрасная картина, которая ляжет на полку. Из Ленинградского обкома пошел "стук" на Старую площадь, что снимается идеологически вредное кино. 

Я предложил Герману простой выход: "Знаете, Алеша, снимите еще одну сцену. Пусть ваш герой едет в троллейбусе, в такси или в трамвае в новом городе, где стоят новые дома, и вспоминает. Превратите все в личные воспоминания. А сейчас все, что происходит,— историческая данность, общая закономерность". Он согласился, уехал, а когда вернулся, оказалось, что ничего не сделал. Я от дальнейших обсуждений отказался. "Как хотите,— говорю,— так и поступайте". И ушел с обсуждения. Герман потом эту сцену все-таки добавил. Звонил и благодарил, что я спас картину.

ФОТО: РГАКФД\РОСИНФОРМ


— А обойти вас пытались?

— Во время обсуждения картины "Свой среди чужих, чужой среди своих" произошел конфликт с Никитой Михалковым. Я сделал два-три очень мелких замечания. Там "затяжка" пошла. Хуже всего в фильме, когда начинается "русское кино" — нет никакого действия. Никита взвился, закричал. Я говорю: "Не хотите слушать, выпускайте так. Вам же хуже будет". 

Назавтра мне звонят и говорят, что Михалков-папа прибежал на Старую площадь и во всех кабинетах, куда заходил, поносил меня. Прошло несколько дней, и Сергей Михалков пришел ко мне. Заикаясь, говорит мне: "Борис, ты извини, ты прав был". Я говорю: "Так ты пройди по всем кабинетам, где ты меня обгадил, и скажи, что был не прав". 

— А что делали те, у кого не было знаменитого папы?

— Некоторые сами были знаменитостями, и спорить с ними не полагалось. С Бондарем, как называли за глаза Бондарчука, еще можно было разговаривать. Принес он как-то сценарий фильма "Красные колокола". Мне позвонил Ермаш и попросил прочесть. Потом встретились втроем, с Бондарчуком. Я говорю: "Работа проделана грандиозная. Так точно выверена вся хроника революции. Прекрасный материал для сценария. Но его надо выстроить. Ни одной сделанной сцены, ни одного прописанного образа, ни одной разыгранной ситуации по этому сценарию угадать нельзя". Сергей взвился: "А кто вы такой?!" "Я Павленок,— говорю.— Спрашивают мое мнение, я его и говорю. Хотите снимать по этому сценарию, снимайте. А мы посмотрим, что получится". И ведь ничего абсолютно не получилось.

ФОТО: РГАКФД\РОСИНФОРМ
Сергею Юткевичу который начинал художником
в театральной мастерской,
письмо к партии помогло взойти на высшую
ступень в советской киноиерархии.
Монополия на съемку фильмов о Ленине —
"Человек с ружьем" (1938), "Яков Свердлов" (1940),
"Рассказы о Ленине" (1958), "Ленин в Польше" (1966)
"Ленин в Париже" (1981) — открывала
перед этим человеком в старомодных очках
двери любых кабинетов на Старой площади

       "Снимали Орлову — руки и ноги были других актрис" 


— А с другими режиссерами удавалось поладить?

— Почти у каждого крупного режиссера был какой-то высокий покровитель. Раздается звонок от жены члена Политбюро: "Борис Владимирович, вот Александров снял картину 'Скворец и лира'. Говорят, вы не выпускаете ее на экран. Пришлите нам ее на дачу посмотреть". Я отвечаю: "Я очень уважаю Александрова, он так много сделал для нашего кинематографа. Сейчас у него картина не получилась. Чтобы сберечь его авторитет и авторитет Любы Орловой, мы картину на экран не выпустим". Аргументы не подействовали. "Я скажу мужу, чтобы он вам позвонил". Ну, как говорится, против лома нет приема, послали. Назавтра она мне опять звонит: "Как же вы можете такие картины снимать?!"

       Но Гриша пошел наверх, и оттуда пришла команда: запустить фильм в производство. Мы доказывали, что сценарий плохой, что Орлова уже не в форме и ей нельзя играть 30-летнюю красотку. Лицо еще можно снять через сетку, но руки крупным планом уже нельзя снимать, ноги нельзя снимать. Так и снимали — руки и ноги были других актрис. Но Александров уперся, и все. У него тогда уже начинался маразм. 

Стали думать, как ему объяснить, что фильм не выйдет, чтобы не убить его этим известием, и придумали. Позвали его и говорим: "Знаете, мы не можем выпустить вашу картину по международным обстоятельствам. Между нашей разведкой и американской после оккупации Германии был договор, что ни они, ни мы там своих шпионов держать не будем. А вы сняли картину о том, как в Германии работают разведки. Будет крупный международный скандал. Мы вас хотим уберечь от этого". И Александров, довольный до невозможности, что он стал фигурой такого масштаба, поехал домой.

      — То есть последней инстанцией в приемке фильмов были ЦК и семьи членов Политбюро?

      — Все категорические решения по картинам исходили со Старой площади. Например, по фильму Элема Климова "Агония". Прекрасная картина. Мы ее посмотрели, сели и задумались, какие будут претензии. И тут я вспомнил, что у Ленина есть цитата по поводу Распутина. Говорю Элему: "Давай поставь ее эпиграфом к фильму".

ФОТО: РГАКФД\РОСИНФОРМ
Посмотрели картину. Начали ее вызывать на дачи. Причем по два, по три раза смотрела одна и та же семья, знакомых собирали. Все довольны, все в порядке. И тут на заседании Политбюро Косыгин говорит, что картина негодная и выпускать на экран ее нельзя. Ну, нам спорить с главой правительства нельзя. Начали мы выкручиваться. Ермаш трижды — такого не бывало в советской истории — входил по этому вопросу в секретариат ЦК с записками. Я сидел сочинял основу, Ермаш правил и посылали. И "Агонию" сначала разрешили выпустить в прокат за границей. И только потом разрешили выпустить в Союзе, хотя ничего антисоветского в картине не было. Или картина "Тема" Глеба Панфилова. Тут безо всяких объяснений сказали: не выпускать фильм, и все.

— Но виноватым во всем считали вас?
  
— Естественно, ведь акт приемки картины подписывал я. Или не подписывал, как было приказано свыше. Сколько могли, сопротивлялись. Но когда нас не слушали и отдавали приказ, приходилось исполнять. Кинематографисты не понимали, что на Старой площади их принимали и давали какие-то обещания, а нам тут же давали прямо противоположные указания. При этом наши кураторы в ЦК никогда глубоко не вникали в кинопроцесс. Вплоть до того, что замзавотдела культуры спросил меня как-то: "А почему вы разные ставки платите актерам?" Он не знал, что у нас была тарификация актеров и каждый имел свою тарифную категорию. [ Не путайте результат кинопроцесса с самим кинопроцессом. Результат кинопроцесса на Старой площади оценивали качественно и адекватно. А нюансы зарплат работников кино при производстве - это мелочь для руководителей страны ( Моё уточнение) ] 

Я, кстати, был председателем тарификационной комиссии и на актеров денег не жалел. Зритель видит и помнит только актеров. А платили им совершенные гроши. На комиссии, когда решался вопрос о переводе кого-то в следующую тарифную категорию, вдруг поднимался Кеша Смоктуновский и говорил: "Что, он будет получать такую же тарифную ставку, как и я? Нет!" Я удивлялся, глядя, как актеры и режиссеры (а кроме меня, в комиссии не было чиновников) сами резали ставки своим коллегам.
       "Все зааплодировали, и я понял, что это конец" 

ФОТО: РГАКФД\РОСИНФОРМ

— Вам не хотелось уйти?

— К концу работы, в начале 1980-х, мне стало неинтересно работать. Принесут мне сценарий, я его прочитаю и знаю: будет разговор с режиссером, и обязательно возникнут трения, и с чем он согласится, а с чем нет. Знаю, что он оставит в картине, а что выкинет перед сдачей фильма. Знаю, какие замечания сделает высокое начальство. Целый день в напряжении из-за постоянных разговоров. Сверху разговоры, снизу...

      Когда мне исполнилось 58 лет, я сказал Ермашу: "Филипп Тимофеевич, как только мне исполнится 60, я положу тебе заявление на стол, потому что я уже не в силах работать". Но он не отпускал меня, пока не ушел сам в 1986 году.

      — Вы ушли без сожаления?

      — Мне плакать хотелось, когда начали разваливать хорошо налаженную структуру, полностью готовую к рынку. То, что толку от перестройки в кино не будет никакого, стало ясно на V съезде кинематографистов. 

Когда выступил Эльдар Шенгелая и сказал, что вот теперь наконец мы получили свободу и сделаем грузинский кинематограф самоокупаемым. 

Грузинские фильмы принципиально не могут быть самоокупаемыми. Я очень люблю грузинское кино. Оно тонкое, умное, интеллигентное. Но на него никогда не придет столько же зрителей, сколько на "Калину красную". 

Самый посредственный индийский фильм собирал больше, чем самый талантливый грузинский. 

Все дружно зааплодировали Эльдару, и я понял, что это начало конца. Конечно, прежний уровень посещаемости сохранить бы не удалось. Появились видеокассеты, видеодиски. Они подточили кинопрокат.

       — А чем вы занимаетесь теперь?

      — Я же продюсер (смеется). Организую встречи ветеранов кино со зрителями — и людям приятно, и нашим заслуженным актерам заработок. А еще пишу. Два моих исторических романа вышли в Англии. А недавно взялся за мемуары.


источник


---

Кино - ИНСТРУМЕНТ РАЗРУШЕНИЯ СТРАНЫ

1 часть


Если ролик не открывается, вот другая ссылка.

---

2 часть


Если ролик не открывается, вот другая ссылка.

---



---
Автор: на Комментариев нет:

понедельник, 4 сентября 2017 г.

Москва. Лубянка. Потоп.

Алексей Кунгуров обобщает:


Страсти вокруг Лубянки. Великий потоп. Закопанное здание.




Если ролик не открывается, вот другая ссылка.
Разгораются споры вокруг великого потопа и сроков его прохождения. При этом многие факты, не вызывавшие сомнения при внимательном изучении требует переосмысления.

Благодаря бдительности наших соратников, удалось подвергнуть сомнению основные данные по градостроительству города Москвы и общих представлений об потопе Москвы 1908 года, когда уровень Москвы-реки поднялся на 8 метров. Всегда возникал вопрос- это много или мало? оказалось, что Очень мало.

---



---
Автор: на Комментариев нет:

воскресенье, 3 сентября 2017 г.

Черный секрет гражданской американской войны...

Чёрные Конфедераты-Запрещённые герои КША (Конфедерация Штатов Америки)






История вещь очень хитрая. Её надо просеивать как породу при добыче золота. Вот что к примеру известно о так называемой <<Гражданской войне США>> ? 

То что якобы <<благочестивые>>  янки воевали, чтобы рабов освободить. 

Хотя на самом то деле причины войны крылись в экономике. Янки просто напросто душили Юг своей экономической политикой, все что ввозилось на Юг с Севера ввозилось втридорога, Юг хотели сделать сырьевым придатком. 

Но ведь войну то не начнешь просто так, нужен предлог. И лучше чтобы этот предлог  был выгоден для агрессора, то есть представлял его в выгодном свете. Ну и соответственно Юг начали выставлять в самом неприглядном свете, мол <<злые рабовладельцы>>, куда там Древнему Риму... Хотя на самом-то деле постепенно Юг сам отменял рабство, с каждым годом всё больше рабов становились свободными, причем их устраивали в жизни. Ну то есть давали работу и т.д. Но это так, присказка, сказка впереди... 

А вот то, что чёрные южане сражались за Юг, да ещё как сражались официальная история мягко говоря отрицает. И ладно бы только в США, где бал правят всякие либерофашисты и иже с ними. Так ведь и в России также! Вот к примеру, когда я говорю людям о чёрных героях КША, то первая реакция у них, как бы это помягче : А это не пи..дёшь?  Ну и так далее...
А ведь  не просто так скрывают правду о чёрных конфедератах. 

Ведь если официально признать это, то есть признать то, что чёрные южане плечом к плечу с белыми южанами сражались против агрессоров-янки, то Север предстаёт совсем уж неприглядно. Получится, что южане не были тупыми злобными расистами, иначе разве стали бы чёрные жители Юга так сражаться за Конфедерацию? Ниже я приведу сведения об этих верных сынах Юга. Информация взята с одного русского сайта. Причем, прошу заметить инфа этому сайту предоставлена Сыновьями Ветеранов Конфедерации, это организация потомков солдат Юга. Итак: ...

Как минимум, 35 процентов свободных негров и 15 процентов рабов горой стояли за Конфедерацию все 4 года войны.
Уже в апреле 1861 г, т.е. в первые дни конфликта, редактор газеты штата Виргиния, важнейшего оплота Конфедерации, провозгласил «трижды ура свободным неграм-патриотам Линчбурга», узнав, что 70 чернокожих предложили себя в полное распоряжение властей КША «ради защиты Страны Дикси от тирании федерального правительства Линкольна».

Прошло совсем немного времени, и вот, выдающийся негритянский аболиционист Фредерик Дуглас, посвятивший всю жизнь борьбе за права и интересы братьев по расе, с изумлением отметил:


«Немало цветных служит в Армии конфедератов! Причем не только поварами, слугами и подсобными рабочими, но — полноправными солдатами. Они горят желанием убивать всех нас, сторонников федерального правительства, и готовы всемерно подрывать его политику».


Его соратник Горацио Грили позже записал:


«С первых дней войны негры активно участвуют в военных операциях КША. На Юге из их числа формируют регулярные части мятежной армии, их обучают по общим уставам, а на парадах они маршируют плечом к плечу с подразделениями из белых южан; между тем подобное пока совершенно немыслимо в Вооруженных Силах Севера».



Поэтому доктор Льюис Штейнер из «Санитарной комиссии США» вовсе не удивился, став свидетелем, как «три тысячи негров-конфедератов в полной боевой выкладке — вооруженных до зубов холодным и огнестрельным оружием — прошли маршем по Мэриленду» осенью 1862 года в составе 55-тысячной армии генерала Роберта Ли. Вторгшись в нейтральный «рабовладельческий» Мэриленд, Ли рассчитывал пополнить войска волонтерами, однако встретил весьма холодный прием у белого населения — никак не у чернокожих! Штейнер, которого оккупация конфедератов застала в г. Фредерик, свидетельствовал:


«Большинство местных негров во всеуслышание заявляли о своем стремлении вступить в ряды Армии КША».



Черные солдаты генерала Ли активно участвовали и в главном событии Мэрилендской кампании — жестокой битве 17 сентября у Шарпсберга, на берегах густо окрасившегося в тот день в кроваво-красный цвет ручья Энтайтэм. Двумя месяцами ранее янки-ветераны из Потомакской армии, пережившие двухдневное сражение с войсками генерала Джонстона у поселка Семь Сосен, с ужасом рассказывали товарищам:


«В первых рядах противника находились два полка негров-мятежников. От них не было никакой пощады северянам — ни живым, ни раненым, ни павшим: они калечили, и издевались, и грабили, и убивали нас самыми жестокими способами!»



Чернокожий конфедерат Джордж, попавший в плен к федералам, так объяснял свое мужественное поведение:


«Я не дезертир. У нас на Юге дезертиры позорят свои семьи, и я такого никогда не сделаю».



Свободные и подневольные негры служили даже в ударных кавалерийских частях Натаниэля Бедфорда Форреста, известных своей беспощадностью и отчаянными рейдами по тылам неприятеля.  Генерал Форрест, самый агрессивный военачальник КША и непримиримый враг северян, давал им крайне лестную оценку:


«Эти парни оставались со мною до конца. Люди вроде них — лучшее, чем обладала Конфедерация!»



Довольно любопытный случай описывает историк Эрвин  Л. Джордан на страницах монографии «Чернокожие конфедераты и афро-янки во время Гражданской войны на территории Виргинии»:


Однажды северянам удалось пленить «многорасовый» отряд конфедератов, состоявший из белых рабовладельцев и негров обоих сословий. На предложение свободы в обмен «всего лишь» на клятву верности Соединенным Штатам некий вольный негр дерзко бросил в лицо командиру янки: «Да ни за что! Я навсегда мятежный ниггер!». За ним молодой раб гордо ответил, что не может делать ничего противного чести и совести. В общем, на всю группу лишь один-единственный белый офицер присягнул правительству Линкольна, остальных же отправили в лагеря военнопленных. Раб изменника, вернувшийся из заключения домой в 1865 г., с негодованием вспоминал, горестно качая головою: «Стыд и срам! Масса — нехороший человек! Совсем нету принципов!»


Среди негров-«диксикратов» встречались личности яркие и неординарные. Например, родившийся в 1800 г. (и проживший около 110 лет!) свободный негр Джеймс Кларк. Уже достаточно пожилым (61-летним) человеком он покинул многочисленное семейство, дабы исполнить патриотический долг в качестве рядового 28-ого Джорджийского Добровольческого Полка. Прошел всю боевую страду своего подразделения. И лишь когда ему стукнуло 104 года, глубокий старец, честно трудившийся до той поры на различных поприщах, посчитал себя вправе хлопотать о давно заслуженной им ветеранской пенсии.

Бывший раб Горацио Кинг, маститый инженер, проектировавший мосты по всем Соединенным Штатам, внес значительный вклад в оборону Дикси; всегда с гордостью вывешивавший знамя Конфедерации, Кинг получал важные контракты на постройку кораблей для ее ВМФ.
На счету слуги Сэма Эша — первый офицер-янки, убитый конфедератами: майор Теодор Уинтроп, видный аболиционист.

Прославившиеся в той же Джорджии в конце 19 века священники-гуманитарии — верные друзья с юности Александр Харрис и Джордж Двелле доблестно сражались всю войну в рядах 1-го Добровольческого Полка родного штата.

Знаменитые «Ричмондские гаубицы» наполовину состояли из чернокожей милиции. Батарея № 2, которую обслуживали негры, сражалась при 1-м Манассасе. В этом же сражении принимали участие два полностью «черных» полка, один из рабов, другой – из свободных. Оба этих полка понесли тяжелые потери.

Рядовой Джон Букнер вошел в анналы военной истории Юга как герой сражения при Фонте Вагнер против 54-го Негритянского Массачусетского Полка федеральной армии.

Джордж Уоллес, денщик самого Роберта Ли, бывший рядом с ним в Аппоматтоксе при сдаче оружия в печальный день 12 апреля 1865 г., позже служил народу Джорджии в качестве сенатора штата. Денщик же генерала Томаса «Каменная Стена» Джексона, трагически погибшего в мае 1863 г, удостоился великой солдатской чести вести под уздцы на похоронах прославленного полководца его коня «Гнедой Малыш».

К февралю 1865 года на судах ВМФ Конфедерации служило более 1 100 чернокожих матросов. В числе последних южан, капитулировавших в Англии, на борту «Шенандоа» через полгода после официального окончания войны было несколько негров.

Негр Мозес Даллас, служивший рулевым на канонерке лейтенанта Томаса Пело, пал смертью храбрых вместе с командиром и многими товарищами во время смелого рейда почти в стиле камикадзе против корабля ВМФ США «WaterWitch» в июле 1864 года при Грин-Айленд-Саунд. Перед отплытием Пело приказал маленькому чернокожему юнге Джону Дево покинуть судно; Дево, ставший впоследствии известным политиком Джорджии и владельцем газеты «Саванна Трибюн», до самой смерти в преклонном возрасте ухаживал за могилой храброго лейтенанта, бережно чтил его память и считал своим спасителем.

Белые и черные милиционеры в равной степения дали отпор войскам Союза в сражении при Грисволдсвилле в Джорджии, при этом погибло более шести сотен стариков и подростков – и белых, и черных.

Дик Поплар еще в ранней молодости прославился в г. Петербурге (Виргиния) как непревзойденный повар из фешенебельного отеля «Боллингброк». Вступив волонтером в Армию Конфедерации, он прилежно служил по специальности, пока не был пленен в знаменитой битве при Геттисберге (1-3 июля 1863 года), унесшей жизни большего числа американцев, нежели вся Вьетнамская война. Проведя 20 месяцев в зловещем мэрилендском лагере «Пойнт-Лукаут» (чернокожие охранники которого имели печальную «славу» садистов и палачей), Поплар, несмотря на ежедневный жесткий прессинг, пытки и издевательства, всякий раз отказывался предать Дикси присягой «законному правительству» США, объявлял себя «сторонником Джеффа Дэвиса» (Президент КША ) и публично расхваливал Конфедерацию. Вернувшись после войны в Петербург, несгибаемый южанин вскоре стал преуспевающим бизнесменом-кулинаром, гордостью родного города. Похоронен Поплар как «верный Сын Юга» — со всеми почестями, положенными известным ветеранам Конфедерации.

Южный генерал Джон Б. Гордон (Армия Северной Вирджинии) сообщал, что все его подчиненные выступают в пользу организации цветных войск, что их появление «очень воодушевит армию». Сторонником создания черных полков был и генерал Ли. А газета «Ричмонд Сентинел» писала в передовице 24 марта 1864 г.:


«Никто не будет отрицать тот факт, что наши слуги (на Юге не было популярным слово «раб») более достойны уважения, чем наступающие на нас с Севера пестрые орды… С недоверием к черным конфедератам должно быть покончено…».


И кстати — «реакционная» Конфедерация, в отличие от «революционного Севера», не знала ни судов Линча, ни концлагерей, и дикие погромы, типа июльского, 1863 г, в Нью-Йорке, когда недовольные введением обязательной воинской повинности громилы растерзали сотни цветных и сожгли множество домов, в т.ч. негритянский детдом (десятки несчастных сирот погибли в пламени), были совершенно немыслимы в КША.

Более 180 000 черных южан из Вирджинии обеспечивали нормальное функционирование армии Конфедерации. Они выполняли множество работ – были санитарами, возницами, пожарниками, машинистами, кочегарами, лодочниками, кузнецами, механиками, колесными мастерами и т.д. В начале 20-х годов 20-го века всем им были назначены военные пенсии наравне с белыми солдатами.

Вплоть до Первой Мировой войны на улицах городов и поселков Америки регулярно проводились парады стареющих воинов Дикси, и чернокожие «мятежники» так же гордо вышагивали в поношенной серой униформе, как и все их братья по оружию — будь то белые протестанты-англосаксы, католики-ирландцы, евреи, индейцы и даже китайцы.
Но некоторым пришлось не по душе участие чернокожих в этой войне
Историк Эд Бэррс по этому поводу заметил:


«Я не хочу называть замалчивание роли чернокожих по обе стороны линиии Мейсона-Диксона (т.е. границы между южными и северными штатами) заговором, но таковая тенденция четко определилась где-то после 1910 года».



Историк Эрвин Л. Джордан-младший назвал такое положение вещей «укрывательством истины», начавшимся еще в 1865 году. Он писал:


«Занимаясь исследованием военных пенсионных записей, я обнаружил, что чернокожие в своих заявках на получение пенсии указывали, что они были солдатами, но слово «солдат» потом было вычеркнуто чьей-то рукой. Вместо этого вписывали «личный слуга» или «возница».



Другой же чернокожий историк, Роланд Янг, говорит, что он не удивлен тому, что так много негров сражалось на стороне Конфедерации: 


«Многие, если не большинство, черных южан хотели поддержать свою страну» и таким способом доказывали, что «можно ненавидеть систему рабовладения, но одновременно любить свою страну».
 

В 1913 году, тысячи ветеранов, северян и южан, приехали в Геттисберг на отмечание пятидесятой годовщины битвы. Организаторы мероприятия подготовили места для размещения гостей, в том числе отдельные палатки для ветеранов-негров из армии северян. Однако, к их удивлению, в  город также прибыла группа негров воевавших за конфедерацию. Мест для них не оказалось, и черные конфедераты должны были спать на соломенных матрасах в главном тенте лагеря. Узнав об этом, белые ветераны из Теннесси пригласили чернокожих в свой лагерь, выделили им отдельную палатку и поделились продуктами. 

В начале 20-го века многие члены организации «Объединенные ветераны Конфедерации» выступали за предоставление бывшим рабам земельного участка и дома. В свое время победившие янки пообещали каждому освобожденному рабу «сорок акров и мула», но так и не выполнили своего обещания. 

Ветераны Конфедерации были благодарны бывшим рабам, «тысячи из которых проявили во время войны максимальные верность и лояльность», но в итоге оказались прозябающими в нищете больших городов. К сожалению, законодательные инициативы ветеранов-южан не нашли поддержки на Капитолийском холме.

Первый военный памятник, отдающий должное афроамериканцам-конфедератам, возведен на Арлингтонском национальном кладбище в Вашингтоне в 1914 году. На нем изображен чернокожий солдат, шагающий нога в ногу с белым конфедератом, и белый южный солдат, передающий своего ребенка на руки чернокожей няньке.

P.S. А четвёртого апреля 2011 года исполнилось 146 лет со дня когда чёрные бойцы КША совершили подвиг:  
4 апреля 1865 г. в графстве Амелия (Вирджиния) федеральная кавалерия атаковала южный обоз, полностью обеспечиваемый и охраняемый чернокожими пехотинцами из части майора Тернера. Они сопротивлялись до конца, отбили несколько атак, и не были смяты врагом до тех пор, пока не закончились боеприпасы.


источник

---



---
#USA #США #история #конфедераты #война #гражданская
Автор: на Комментариев нет:

пятница, 1 сентября 2017 г.

1 сентября - День Знаний. Кто придумал?

Кто придумал 1 сентября

Антон Евсеев

С 1 сентября все учебные заведения нашей страны, как обычно, начинают свою работу. Все уже привыкли к тому, что именно в этот день для учеников открываются двери школ. Но так было далеко не всегда. Традиция начинать учебу в начале осени достаточно молодая — в этом году ей исполнится всего 75 лет. [ в 2010 году ]


Фото: AP

Когда же в старину начинали учебу? Как это ни странно, единой даты начала занятий в Российской Империи просто не существовало. Каждое учебное заведение открывалось для учеников согласно уставу. Бывало, что гимназисты садились за парты еще в августе. А в сельских школах занятия могли начинаться даже 1 декабря.

Но давайте совершим небольшой экскурс в историю отечественного образования. Как мы помним, система начальных и средних учебных заведений появилась в нашей стране в начале XVIII столетия. Идея их создания принадлежит государю-реформатору Петру I, который, несмотря на его любовь к четкому регламенту во всем тем не менее не определил конкретной даты начала занятий в "цифирных школах". Из документов той эпохи следует, что начало занятий всегда было приурочено к окончанию полевых работ, что могло быть в октябре или ноябре, в зависимости от региона. Причем это правило распространялось даже на городские школы.


Первые гимназии появились в России в середине того же восемнадцатого века. Однако до начала следующего столетия единого времени начала занятий в них также не существовало. Лишь в 1804 году вышел правительственный указ, который установил это время — гимназии начинали свою деятельность с 1 августа, а заканчивали 1 июля, учебный год, таким образом, состоял из 240 — 241 календарного дня.

Причина подобной регламентации понятна и по-своему логична. Введением подобной даты начала занятий государство практически исключило возможность обучения в элитных учебных заведениях детей крестьян, купцов и тех дворян, которые предпочитали государственную службу сельскохозяйственной деятельности в своих поместьях. Тем самым как бы подчеркивался тот факт, что все желающие получить образование в дальнейшем должны быть ориентированы исключительно на карьеру государственных служащих, которой не должна мешать любая другая деятельность.


Фото: AP

С середины XIX столетия в нашей стране появляются средние учебные заведения другой направленности — реальные, технические и коммерческие училища. В них осуществлялась подготовка не столько будущих чиновников, сколь специалистов научного и технического профиля. В эти школы принимали выходцев из самых различных сословий, поэтому в данном случае не ставилась задача "сохранения чистоты рядов". Исходя из этого, время начала занятий, как и в старину, приурочивали к времени окончания полевых работ. Так, например, ученики реальных училищ севера Российской Империи садились за парты 15 сентября, а на юге начинали учебу на месяц позже.

После отмены крепостного права и либеральных реформ эпохи Александра II в России активно развивается система сельских школ, в которых начинали учебу дети "освобожденных" крестьян (как мы помним, подобная школа описывается в замечательном рассказе Л.Н.Толстого "Филиппок"). Деятельность этих учебных заведений куда в большей степени зависела от сроков сельскохозяйственных работ — во время уборочной страды ни один из учеников на занятия просто бы не пришел.

Кроме того, работникам этих школ следовало учитывать тот факт, что после уборки урожая во многих губерниях проходили осенние крестьянские ярмарки, в которых дети также принимали активное участие. Поэтому заведения начинали свою работус конца ноября — начала декабря, в зависимости от климатических особенностей данной местности. Причем учебный год в этих школах был самый короткий — занятия заканчивались уже к Пасхе, то есть в апреле — начале мая!

Тогда же, во второй половине XIX века, изменилось положение относительно сроков работы гимназии. Теперь эти учебные заведения открывали свои двери для учеников с 14-15 августа. Возможно, подобные перемены были продиктованы стремлением допустить в ряды гимназистов детей помещиков, а также выходцев из других сословий. Так или иначе, но подобный порядок начала учебного года просуществовал в Российской Империи до самого ее крушения в 1917 году.

В первые годы советской власти порядок начала занятий оставался также неопределенным.

Многие школы, возникшие на базе гимназий, начинали работу, как и раньше, 14 августа. И лишь в 1935 году вышло постановление Совнаркома и ЦК ВКП (б) "Об организации учебной работы и внутреннем распорядке в начальной, неполной средней и средней школе". В первой же статье этого документа говорилось о том, что на территории СССР во всех школах устанавливается "…начало учебных занятий с 1 сентября и окончание их — в первых трех классах — 1 июня, в IV-VII классах — 10 июня и VIII-X классах — 20 июня, зимние каникулы — с 30 декабря по 10 января, весенние в продолжение шести дней".

Именно с тех пор и пошла традиция начинать новый учебный год с первого сентября. О том, почему была введена именно такая дата, до сих пор ведутся различные дискуссии. Сейчас даже высказывается такая оригинальная точка зрения, будто бы это постановление опирается на допетровскую отечественную традицию начинать православный новый год именно в этот день.

Но подобная гипотеза представляется весьма неубедительной. Вряд ли руководители государства, в котором господствовала ярко выраженная антиклерикальная идеология стали бы в этом важнейшем для страны вопросе ориентироваться на традиции всячески унижаемой ими церкви.

Фото: AP

Кроме того, 1 сентября был именно началом церковного нового года, но не датой началом занятий в семинариях и церковно-приходских школах. Они-то как раз начинали работу тогда, когда заканчивалась уборка урожая.

Скорее всего, 1 сентября возникло следующим образом. Как мы помним, гимназии начинали свою работу 14-15 августа. Если мы посмотрим, каким числам это будет соответствовать по "новому стилю" (григорианскому календарю), принятому в России в 1918 году, то получится 27-28 августа, то есть почти что начало сентября. Но, как мы помним, в СССР любили приурочивать начало каждого вида хозяйственной деятельности к началу месяца (вспоминается печально известная директива 30-х годов об обязательном начале посевной 1 мая во всех без исключения колхозах). Так что, видимо, следуя общей традиции, школьникам "подарили" последние дни августа, передвинув дату начала занятий на "удобное" 1 сентября.

 В 1980 году вышел указ Президиума Верховного Совета СССР "О праздничных и памятных днях", где 1 сентября было объявлено государственным праздником под названием "День Знаний". Однако первый раз его отметили в новом качестве лишь в 1984 году. С тех пор традиция не прерывалась, и даже после распада СССР и образования Российской Федерации День Знаний продолжают отмечать не только на территории нашей страны, но и в государствах, образовавшихся из бывших союзных республик.


источник



Автор: на Комментариев нет:
Подписаться на: Сообщения (Atom)